Анекдоты со Штирлицем
— Штирлиц, — устало сказал Мюллер, — Вы отвертелись, когда мы обнаружили Ваши пальчики на чемодане русской пианистки. Вы отвертелись, когда мы нашли их на трубке телефона правительственной связи. Но сейчас Вам не отвертеться! Почему Ваше удостоверение пахнет русской водкой?!!
— Вы знаете, Мюллер, — не менее устало ответил Штирлиц, — когда Шелленберг ставил на мое удостоверение печать, он предварительно подышал на нее.Штирлиц проснулся около двух.
— Хорошие девочки, — подумал Штирлиц одеваясь.Штирлиц увидел падающую башню.
— Пиза, — подумал Штирлиц.
— Пить надо меньше, — подумала башня.Штирлиц шел, насвистывая, по трамваю.
— В тот день фашисты недосчитались в своих карманах 400 марок.— Вот кончу службу и куплю себе садовый участок под Рязанью, — думал Штирлиц, подъезжая к своей загородной вилле под Берлином.
Мюллер — Штирлицу:
— Штандартенфюрер, мы получили телеграмму от вашего командования, в которой выражается благодарность за успешную операцию и по этому поводу вас приглашают в Москву на премьеру в Большой театр.
— Не поеду!
— Это почему же?
— Прошлый раз в цирк приглашали — а сами в колхоз, картошку собирать на месяц угнали!— Штирлиц никогда не испытывал ностальгии по Родине. Он привык к Германии, полюбил баварское пиво, ездил на "Мерседесе", разговаривал и даже думал по—немецки.
— Но вокруг было так много советских шпионов, и Штирлицу поневоле приходилось притворяться, что он с удовольствием пьет "Столичную", курит "Беломор", жрет тушенку и тоскует по русским березкам...Мюллер разговаривает с Шелленбергом. Рядом стоит Штирлиц.
— Опять он здесь торчит, — раздраженно заметил Мюллер.
— Давно? — поддержал разговор Штирлиц.Штирлиц по электронной почте получил шифровку, после прочтения распечатал её и съел...
— Штирлиц рассказал пошлый анекдот и вогнал Мюллера в краску.
— "Смотри, какой чувствительный",— подумал Штирлиц и закрыл бочку.Шелленберг знал:
— Штирлиц — агент советской разведки, но он медлил с арестом, так как ему было жаль терять такого исполнительного и толкового сотрудника.— Увидев в очередной раз радистку Кэт, Штирлиц решил тряхнуть стариной.
— Старина трясся, но подниматься отказывался.