Трёхтонный тритон в трех верстах от затона Третировал трепетный триптих питона. Трепался, топтался, трещал, как треска, С трибуны не выгнали тряпкой пока.

В студии, в хорошем настроении С детками зверей рисую я: Ухо из ребячьего галдения Будто избирает: "Ни х*я!" Тут же удивляюсь: "Вова—Вова, Ай, какие знаешь ты слова…" Хлопнули реснички: "Что такого? Олениху я нарисовал…"

Зайку бросила хозяйка, Под дождем остался зайка, Со скамейки слезть не смог И сидел на ней, как лох.

Однажды холодной студеной зимою, Лошадка пиписькой примерзла к забору, Она и легадась, она и брыкалась, Лошадка ушла, а пиписька осталась.

Тра—та—та, тра—та—та! Размножаем мы кота! Глупая котяра! В ксероксе застряла!

Влетела банда воробьёв В китайский ресторан И прочирикав: "Кровь за кровь!" Весь рис склевала там. За воробьиный геноцид Китайцев кара ждёт, Пусть каждый воробей летит И рис у них клюёт!

Зоофил сказал: "Я даже тлю, если очень надо, то растлю".

В лесу родилась ёлочка, а кто у ней отец? Ну, судя по иголочкам, то ёжик—молодец. Весной и летом стройную, зелёную любил, когда от своей жёнушки "налево" он ходил. Теперь малышки—ёлочки везде в лесу растут, вот только папу ёжика напрасно в гости ждут!

У попа была собака, он её любил... Я в разделе зоопорно это находил!

Бежит коза, На рогах глаза Чьи без разницы, Больше не подразнятся.

С утра над парковкой птиц стая летела, Чирикала громко и метилась смело. Художествен был тот полёт и умелым — На белую — чёрным, на чёрную — белым.

Пришла весна, у всех животных гон, Но этот кит наглее год от года, Ведь в прошлогодний мартовский сезон Досталось и китам, и пароходам...

У Герасима в дому Всё перемешалось: Его новая Му—му Стервой оказалась! Наступает день суда: В пруд или повесить? Вместе с ней на дне пруда Будет ровно десять.

Воробей с мой рост, До чего ж я мал, Я его за хвост Дёрнув побежал. Воробей прыг—прыг Поскакал за мной, Клюнул, а я в крик: "Больно, ой—ой—ой!" Я на птиц не злюсь, Нравы их просты, Но с тех пор боюсь Дёргать им хвосты.

На траве сидел кузнечик Гладя лапкой солнца луч. Был совсем как огуречик — Зелен, весел и прыгуч. Чем таким бы прыгнуть в небо? Стелой? Клевером? Крыльцом? Шла лягушка, глядя, где бы Пообедать кузнецом. Выпьем с горя! Где же кружка И огрызок огурца? Жизнь — кузнечик, смерть — лягушка. Ам, и съела кузнеца.