Баран — парень глупый, А жирен — пощупай! Овцы — одурь с дрожью, Ягняточки — Божьи.
Всяк в сем мирном войске Славит день по-свойски. Только вождь при войске — В великом расстройстве.
Poжoк не мил, Лужок не мил, Козлом прыгнёт — Прыжок не мил.
Орешек в рот — Зерно горчит. А коль хорош — Живот урчит.
Все, что ни съем — Все в злость ушло! И солнышко — зачем Взошло?
(Ухитримся-ка, Егор, жить поплоше! Удавиться нам от жизни хорошей!)
Горошком — рубаха, Штаны без заплатки, И чай, значит, с сахаром, Сладкий, внакладку,
А нам — хоть из кадки! Черт с чаем — не жалко! Хоть раз бы вприсядку С волками — в повалку —
Под месяцем лютым — Румяным — раздутым — И овцы чтоб все — К ш?ту [ам]!
* * *
Да красного страшного — толк — плечом Быка-то — да в лоб ему — щелк — бичом. Да красным, кумашным-то — плёск — платком В глаза ему — и — лбом Вперед — что пожарный в горящий дом Гремящий — в бычачий гром!
Бык глуп — Егор еще глупей, Бык лют — Егор еще лютей.
[Как взмашет! Как вспляшет! Как вспышет! Как вздышит!]
От реву-от грому В леса — коровы, Козлы — на кручи, Все овцы — в кучу.
За ревом, за громом — Лоб с лбом, гром с громом. Что — лоб проломан? Нет, — рог обломан!
Как ломом — в тупой Ему лоб: — Здорово! Держись, Ерема! — Второй обломан!
Козлы-резвы! Сюды, козлы!
Овечий сброд, Сюды, на смотр!
Коровушки, По новости!
И ворон стар, И заяц скор, Сюды, сюды, Весь дол и бор!
Сюды, сюды, весь дол и бор, По новости-новиночки! Глядите-кось, как свет-Егор Быку — пятой — на спиночку!
Как в грудь коленочкой наддав Poгa скрутил — хват! Как меж обломанных держав Кумашный — бьет — плат!
И дух потешив боевой В хлад родниковый — с головой — Раскрыв глаза — нос — рот, Во весь свой вздох — пьет!
С досады Все стадо б Загнал в трясину. Да п?д ноги Кто-то ему: «Прости мя!»
Ягненочек льстивый, Звезда во лбу. И снова — Дудеть В дуду.
* * *
А солнышко — за холмики, А солнышко — на донышко Большого моря синего, Бескрайного, пустынного.
Как солнышко — за горочку, Опять коров Егорушка Скликает, грудку мучает, Овечью рать толкучую
В ряды берет, полкам-войскам Козлам-резв?м дозор ведет.
От полков-рядов — Столбы пыльные. Прямо в очи бьет — Заря сильная,
Заря щедрая, Заря , Как Егоркино сердце — Красная.
— «Здравствуй, Свет-Erop, Всему стаду — Царь!» Изо всех дворов К нему млад и стар
Кто — краюшечку; Кто — полушечку. (Аж устанешь, Хвалу-то слушамши!)
Отпылила пыль, Отчудила быль, Отгремел — по горбам — Костыль.
Смотрят звезды Под кров соломенный. Только бык ревет, Poг обломанный.
* * *
Спит, в зипун укутанный, Что медведь ол?нецкий. Метель мысли путает, Метель в избу ломится.
Где меж п?рней нынешних Столп-возьму-опорушку? Эх, каб мне, Маринушке, Да тебя — Егорушку!
За тобой, без посвисту — Вскачь — в снега сибирские! И пошли бы п? свету — Парни богатырские!
Не видала б горюшка Русь по день по нынешний — Каб тебе, Егорушке, Да меня, Маринушку!
Эх, по всем по красным-то Я устам — паломница! Странница клюкастая Метель — в избу ломится…
Голова на ?тшиби, Кулачок — подушечкой. Не поднять хорошего И ударом пушечным!
* * *
То не метель-крушель со зла Клюкой в окошко мечется, — Лучиною дымя в глаза То мать сынка — за плечико.
— «Вставай, Егор! Беда, Егор! Тваво ягненка Волк упер. Вставай, сынок, не дрыхни!» А тот спросонок: «Ихним Царем я избран, — царь в лесу! Теперь все стадо разнесу!»
— «Вставай, сынок-надёжа! Вставай!» — с плеча одежу Дерет: вставай сыночек! — в рот Пирог сует — да все не впрок! Смял — и сквозь сон-знать-смуту: — «Теперь опять я лютый!»
И вновь храпит. — Не знает мать, Как ей хорошего поднять, Да вдруг как крикнет в? весь дух: — Дурной пастух! — Другой пастух Жизнь отдает за стадо! Вскочил Егор: «Что надо?? Цыц, коли глотка дорога!» И разом — в оба сапога!
Дверь настежь: в горницу — снега. Два сапога — в снега!
* * *
А там метель косматая Шумит: «Давай сосватаю Тебе невесту рдяную, Полный сугроб — приданого!
Семи ветров — наследницу, Всех родин — уроженицу!» А тот шапчонку набекрень: — «В таких годах не женятся!»
— «Eгop — шумит, — послушайся! Не по тебе пастушество! Твоя вся кость иссушится. Твоя вся кровь задушится!
По седоку — лошадушка! Метель а конь твой сказошный!» Тот сапогом как топнет в снег: — Мне своих ног достатошно!
Не унялась, безбожница: Старшим бураном божится, Шальным бараном в ноженьки Кидается, тьмой множится.
— «Меч дам тебе, власть-главенство, Семи . . . . . . . . . . . .!» Тот кулаком как вдарит в снег: — Одной рукой управимся!
— «Пропал! — Пылит — Попал! — палит — Метель, клюка я глупая, Сама Пурга я лютая!
Гей, мои птицы-ласточки! Лети в глаза глазастые!» Тот, рассмеясь, как харкнет в снег: — «На то и баба — хвастается».
— Как бы не так! Вьюге на злобу — Прет из сугробу Сжатый кулак.
Чей это нос расплющенный В снегу? — Чей хвост опущенный? Кто сквозь метель, без тропочки Рысцой трусит, торопится?
В снежку порыв, понюхает, Ушко вздыбив, послухает, От взору — роща выгорит, И шуба — мех навыворот.
— Скачи, гоньба! Гони, гоньба! Уж над крутым отвесом лба Метель — валы взметает. Уж на нем снег не тает.
Спешит волчок, трусит волчок. Что нам верста, ему — вершок, Да как . . . . . . . .с разбегу: Что за торчок из снегу?
Нюхнул — хвост выпушил — скребет, Осел — передними — гребет, Вал снежный — на два вала, А посередке — в алой
Рубахе — как к венцу идут — — Как взвоет тут! Как взноет тут! — В тулупе нараспашку — Егор — как воин павший.
— Егорушка! — куснул в плечо. — Егорушка! — Рванул. — Еще Куснул, — теперь уж з? нос. Как дуб, сраженный з? ночь, Как дуб . . . . . . . .суком В метель грозится кулаком.
— Егорушка! Так, брат, нельзя! Егорушка! — Лизнул в глаза, И в нос лизнул, и в губы —
Лежит. — Четыре зуба Так и засожены в губу. А там метель в трубу Трубит: «В честном гробу Я друга погребу!»
Все горячее волчий дых. Уж дыбом на боках худых Мех дикой, разномастный. И вдруг — железом красным Литым расплавленным свинцом . . . . . . . . . . . .слеза. И разом — надвое — бугор, И разом — на ноги — Егор.
Стоит, сугроба посерёд, Одной рукою — очи трет, Другой — в затылке чешет. И хрипло так — аж три дня пил: — А где ж я шапку обронил? Трет-нажигает скулы: — Волчок, никак соснул я? — И, эдак вопросив, зевок Такой великий задает, Что волк, не пикнув даже, За три версты — в овражек.
Идут дорогой, Прут прямохожей. Парень — проломом, Волк — вавилоном.
Вскинет хвосточком, Прянет ушами. — Ну и охоч ты, Брат, до шатанья!
Как не мой опыт, Без моих хлопот, — Тьфу, будь ты проклят! — Снег тебе лопать.
Все б твои разом Вышли — румяна. Из-за барану — Сколько изъяну!
А паренек-то: Стоит ли споры — Из-за Егора Весть — разговоры?
Аль я царевич, Что ль, какой дорог? В кажной деревне — По сто Егорок!
[Русь породила, Вьюга — накрыла. И, размахнувшись — Чмок — того в рыло!]
Куда — скажи мне — вор-мой-пес Маво ягненочка унес?
— Как ты со мной, ухабистой, Речь заводил без наглости, Как ты со мной, проселочной, Речь заводил без сволочи —
Все прямо И влево И встань Под древом. Храни тебя Мать — Дева!
* * *
Куды, куды, детинушка? Не торопись уж очень-то! То след-зовет-тропиночка, Большой дороги доченька.
— «Хоть прешь, мальчишка, на беду, Тебя до места доведу, Дойдешь, как по веревьицу!» Глядит Егор: ствол-деревце,
На деревце — высокий дуб, Высокий дуб . . . . . . . . . . . . . . . .упорист, Ну, Царь наш Миротворец.
Овчину с плеч долой-тулуп И веточки на ветку — ступ: Прилег как вор на страже. А под низом — овражек.
А из овражку — свет ты наш! — — «Он мал — он наш! Он бел — он наш!» Пяток братков, знать, наших, А посреди — барашек.
И гласом — столб-заплачет-дуб: — «Я мал — я глуп, Я бел — я глуп!» Глядит Егор: бок выдран! Да с высоты тут тигрой
Как прянет в самый волчий вой! «Он мал — он мой! Он бел — он мой!» И — радугой из гущи — Глупца на сук негнущий!
Застолбенела волчья тварь. Один: «Знать Царь!» Другой: «Знать Царь!» И меж собой, по-волчьи: — Нас пятерых потолще!
Залебезила волчья рвань: Один: Достань Другой: Достань! Как кулаком по дубу Дубнет: Влезай, коль любо!
Как заскулит тут волчья гнусь! Один: сорвусь! Другой: сорвусь! И вдруг — рысцою тихой — Шажком — шмыжком — Волчиха!
И опрометью дрань и рвань: Один: Мамань! Другой: Мамань! И как на панихиде Все разом вдруг: — Оби — и — дел!
. . . . . . . .на шесток: Тому — шлепок, Тому — шлепок, Всех одарила в ч?ред. И вдруг как рылом смерит
Егорку — с носу да сапог. Моргнет — и в бок, Шморгнет — и в бок, И вдруг, всем рылом врывшись
В живот-то: «Волчий привкус!» И жалобно — сугроб бы взвыл! — «Сынок, забыл! Щенок, забыл Волчиную погудку!» И — лапами на грудку!
И — голосом — сугроб бы скис: — Сынок, вернись! Щенок, вернись! Овчину-сбрось-личину! Над всей страной волчиной Тебя поставлю я Царем!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И тут — на весь лесной чертог — Один: Браток! Другой: Браток! А третий, самый рваный: — Отдай маво барана!
И хором тут вся волчья блажь: — «Он наш — отдашь! Он наш — отдашь! Вся наша кровь свернулась!» А тот в ответ: «Да ну вас!
Аж тошно мне от ваших харь! Не вам я — царь, Стадам я — царь!» И враз десницей-шуей С груди-то — трёх! — старшую!
Заледенела, зноб затрёс. Старш?я: Пёс! Вся стая: Пёс! И н? его за икры: — Держись, собачья прикровь!
По скоком им Волчица в тыл: «Он вскормлен был, Он вспоен был Моим сосцом волчиным! Судить его — по чину!
Сюды, Егорий, на допрос! Лизала? — В лоск! Сосал? — Взасос. А как порою темной Глазком светила? — Помню. . . . . . . . . . . . . . . . Припомни прежнюю хлеб-соль! Мы — тощие, ты сытый! Отдай овцу! Сокрыты
Ресницами твои глаза! Егорушка, взгляни в глаза, Взгляни на мех-мой-проседь! Егор, Волчица просит!
Егорушка!» — Но нем и глух Егор. Лоб жилами набух. Лик грозный. Дых неровен. И — лбом в снега: «Виновен!
Виновен! Рвите на куски! Виновен! Не отдам овцы! Хватай! Не шелохнуся! Да что ж не рвете, трусы?»
И — разом — волчье воронье: Один: мое! Другой: мое! — Прочь! — им Волчиха с дрожью: Мной вскормлен — мной и пожран!
Молись, Егор! — Тот в воздух: чмок! — Прощай, браток! Гуляй, браток! А уж в ногах: «Не выдам!» Браток стоит: шерсть дыбом.
И гневно: «Не отстать клыку! Как ты мне брат по молоку. Так я тебе — по хлебу! Спасайся, брат! Я следом!»
— «Нет, брат, не место тут двоим: Сдурил один — помру один!» А уж над спором ихним Волчиха — жарким дыхом.
Слюной-струею каплет в спор: — «Пора, Егор! Стара, Егор! Не жду! — Взыграло чрево!» Вздохнул Егор. На древо
С ягненочком — на весь свой век Глядит, и вдруг — как вспыхнет снег! Костром-великим-гневом Горит, горит Царь-Древо!
И — опрометью — волчий сброд! — Горит! — А пламя посеред — Горит! — как в ризе ценной Ягненочек нетленный.
Навечно . . . . . . . . . . . .
* * *
«Вставай, Егор! Потом доспишь! Уж день скрипит воротами!» Глядит Егор: шатром-костром В глаза — заря широкая.
В ногах волчок, сражает блох, Крючком скрючившись, скрючимшись. — «Чай, третий самовар заглох, Все сушки пересушатся!
Вставай, лентяй!» На ножки — скок Егор, тулуп внабросочку. Глядит-глядит в зарю-восход, Глядит-глядит без просыпу.
Глядит — аж душу потерял! Аж захлебнулся золотом! А волк: «Кто шапку потерял — Тому венец под молотом!»
Купечество
Как к голубке безмужней вдовушке Попросились купцы в ночевочку: «Далеко, мол, вдова, до городу!» Видит баба: седые бороды. Втор? — первой, а третья — второй седей — И впустила чужих людей.
Еще рук не успели выпростать — А уж им самоварчик вытрясен.
Еще шуб не успели вытрусить — А уж им самоварчик — искрами.
Не успели сосульки сойти с усов — А уж им самовар готов.
Стакан? не схлебнули цельного — А уж им зипуны подстелены.
Пол-ломтя не сжевали ситного — А уж им и подушки взбитые.
Не успели стряхнуть с усов — А уж и ночлег готов.
Инда взмокла, толчась, заботимшись. А старшой: «Хороша работница!»
А второй: «Золотые рученьки!» А третёй: «Не трудися, внученька!»
Не успели ресницы довесть до глаз — Да все трое как вскрикнут враз:
«Ой, доченька! Никак — летун! Летун-храпун! Летун-хапун!
Всю казну забирай на откуп!» А она, ухмыльнувшись кротко:
«Не трудитеся, деды! Не змей летит, — То сыночек-мой-свет сопит!»
Прозвенела казна за пазухой. А старшой: «Хороша присказочка!»
А второй: «Не плоха присвисточка!» А третёй: «Чудеса — поистину!»
И все разом: «Прости нас, вдова, дед?в: Тоже разных видали вдов!»
Еще смута с лица не схлынула — А они уж друг к дружке спинами.
Еще крест-не творили-заповедь — А старшой уж с вторым — посапывать.
Не успела . . . . . . . . . . . . Да как трое все вскочут враз!
Пожалей нашей капли кровной!» А она голосочком ровным:
— «Не крутитеся, деды! Не змей пыхтит: То сыночек-мой-свет храпит».
Посинели в лице, как тряпочка, А старшой: «Хороша похрапочка!» А второй: «Нелегка погудочка!» А третёй: «Богатырь, знать, будущий!»
И все разом: «Уж лик твой, вдова, таков: Уж и льстивый он, змей, на вдов!»
Еще нитка в иголку ленится, — А они уж за сон-храпеньице,
Еще шовчик не взят навыворот — А по ним уже вошки прыгают.
Не успела иголку воткнуть в атлас — Да все трое как вскочут враз!
«Ой, ноченька! Ну что ж, летун! Хватай, храпун! Хватай, хапун! . . . . . .громкий»
А она не взглянув от ш?ву: «Не бранитеся, деды! Не змей пыхн?л: То сыночек-мой-свет вздохнул!»
Отхлебнули как синьки-щелоку. А старшой: «Хороша ночёвочка?» А второй: «По грехам, знать, нашенским!» А третёй, с тихотцой монашенской
Поклонился, да ровно кулёк-знать-холст Так молчком под скамью и сполз.
Ползком сполз — скоком выскочил. — «Ой, мать честна! Ой, с кисточкой! Микола-свет-Угрешинский! Сам-сам лежит и чешется!»
Не успела кресточку достать в доказ — Да как дверью все хлопнут враз!
К горшкам-к шесткам, знать, в обчество. В к, в лоханках топчутся, Овечным сбродом мечутся, Клянут свой сан купеческий…
Энтот в тесто, тот в жбан-угораздил-квас… Да все трое как вскрикнут враз.
И трубный глас: «Держи! Держи! В мой сонный час! А чччерт бы вас!
Где честь у вас, приличество? По самому по личику Слоном скакать! А черт бы вас Растряс! В мой сонный час!
На свет, кроты, из норушки!» Тут всех воров Егорушка Вперед себя — как вытолкнет! А сам-то — лбом об притолку Как ахнет! — Лоб-то вытерпит! И в избу — вместе с притолкой!
Не видать нам рядов-знать-лавок! А Егор, повалившись н? бок: — «Провалиться вам, деды! Не змей То браточек-мой-свет . . . . . . . .!»
Расплелись — что коса на плёточки. А старшой: «Хороша, знать, глоточка!» А второй: «Не плоха — хорошая!» А третёй: «Уж цела ли лошадь-то?
Уж не скачет ли шут на тебе, Саврас?» — Да все трое — как вскочут враз!
«Держи! Держи! Ой — зверь-рыскун! Рыскун-храпун! Рыскун-хапун!
. . . . . . . .зверь неслыхан!» А Егор, почитай, без дыху:
— «Протрезвитеся, деды! Не зверь-он-яр: То браточек мой-свет, овчар!»
Окрестились над страшным м?роком, Шапки-шубы торопят т?ропом,
Вид непомнящий, взгляд незнающий, Враз поклон отдают хозяюшке:
А она: «Не взыщи, Степенствушки, Потому, мое дело женское… Наварила б вам, батюшки, жирных щец…» А старшой: «В рукава, купец!»
* * *
Скидаёт на паренька Шушунок свой ватошный. Долго на сваво сынка Воззирала матушка.
(Никогда бы вас, сынов, И рожать не надо бы!..) — «Ты прости-прощай, сынок! Расстаемся н?долго!
Что сыночку — десять дён, Матерям-то — тысячи! Заугольничком рожден — До отца возвысишься!
Высок? твой путь забрёл, — Поклонись, коль встренется! Не кладу тебе, орел, Н? сердце смиреньица.
Как бы царь ни принажал — Не клонись осокою: Уж в колысочке лежал С головой высокою!
Чтоб сам Шут тебе — с жучка! Все ручьи — целебные!..» Достает из сундучка Сапожок серебряный.
«Был когда-то позлащен, Побелел от старости, Тоже с милым разлучён, Как и я — без парочки!»
Начищай его, дружок, Мелом без оплошности. На иконке чтоб дружок Выходил хорошеньким.
Чтоб по отчим по следам… И с крылечка — н? ветер: «Весь на то и век нам дан — Расставаться н?веки!»
* * *
Сбруя новая по крут-бокам поскакивает, Колокольчики-бубенчики позвякивают. Ты бренчи-звенчи, Валдай, купцам на счастьице! Везем в лавочку мы нового приказчика! Душа русская, простая, неувертливая!.. Заря алая по бел-снежку посвёркивает. Ты зари, заря, зари во все оконышки! Везем д?вицам мы новую иконочку! Румянисту, . . . . . .штаны плисовые… Чай, не з? морем каким, — в Рязани писанную! Ты звони, Свята, звони во все во звонницы! Везем Господу мы нового заслонничка!
* * *
Как над той землей, смирней какой не пахивали, Разудалая одна — косынкой взмахивала! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Воспускай из-за прилавочка . . . . . . . .
Должн?, паренек Своих pyк не берег, Своих рук не берег, Купцам кучу загреб.
Паренек-то, взглянуть, с душой! И к прилавочку — ступ — старшой.
— Ну чт?, купец? Как . . . . . . . .? А тот в ответ: . . . . . . . . . . . . . . . Аж в лице покраснел, как свёкла. «Вся спина моя, значит, взмокла!»
— «Знать целый куль Нагреб — хвалю! Давай-ка нуль Писать к нулю! Молодец, на слова не тратясь! Не ошибся меньшой наш братец!» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Где ж звон-казна?» А тот в ответ: «Кака казна?
Не пойму твоего я слова, — Только первый мой день торговый!»
Глядит купец: Овца — овцой! — «Аль ты с глупцой, Малец, с дурцой?
Без казны-то и солнце — с кукиш!» А Егор, подивясь: «Да шутишь?» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сробел купец: . . . . . . . . . . . . . . .
«Где ж вся парча Моя . . . . . . . .? . . . . . . . .торговли?» А Егор: «Ворочай оглобли!»
Уж так гребли, Отец, гребли, Как я им всем Назад — рубли!
Уж и вид твой, кричат, бурдовый! Видно, первый твой день торговый
А вот уж поп Один — так грёб! И оженю . . . . . . . . И в гроб . . . . . . . .
Провожу, — хошь с родной сестрою Окручу! — Потому — расстроил!
А еще Тит Один — так спас. Хоть старый лис, , хоть лыс, Весь кирпич-забирай-мой кафель! Потому что [де] кричит, потрафил!
А Генерал — Один — капрал: Дроздов я драл, Азов я брал, А еще не видал такого, — Видно, первый твой день торговый!
Ой елей-мой лампадный-слёзка!» А Егор, рукава внаброску:
«Сперва словцом Учи, добром! А не смекнем — Тогда ремнем.
Всё козлы-то в глазах — коровы: Только первый мой день — торговый!»
Тут по плечу его старшой: — «Ты паренек, глядеть, с душой! Придут годы — придет и разум… Подождем до другого разу!»
Вторник
Как над той землей, где . . .христосовались, Разудалая одна — косищи чесывала. Сокрушай, заря, расчёску-треск-гребеночку! Воспускай из-за прилавочка орлёныша!
Должно, паренек Своих рук не берег, Своих рук не берег, Купцам кучу загреб.
Паренек-то, взглянуть, — ерой! И к прилавочку — ступ — второй.
— «Ну что, купец, Как Бог нам дал?»
А тот в ответ: — «Так Бог нам дал,
Ровно праздник какой престольный! Весь товар твой, отец, пристроил!»
Взыграл купец: — «Где ж жар-казна?» А тот в ответ: «Сказал — казна!
[Чай] вся иная пошла музыка: Никакой уж и нет — казны-то!»
Как я словцо Сказал: платеж, Ну уж и вой Пошел, галдеж!
«Одурел . . . . . .ай сбрендил? Кто ж товар продает за деньги?»
Как затрясусь: «Купец велел!» Ох ты пострел, Орут, безус!
Да как гаркнут [рявкнут] все разом сразу: «Ишь царёву грубить указу!»
Ох рубли мои свет прибытки!» А Егор, рукава внакидку:
«Как мой совсем особый склад, Как на башку — выходит — слаб, Чтоб мозги мои — впредь — свежее, Наклади мне, отец, по шее!»
Тут по плечу его второй: «Ты, паренек, должно, ерой!
А дурак — не с дурного ль глазу? Подождем до другого разу!»
Среда
Как над той землей, козой несытой Сидоровой, Разудалая одна — монистом игрывала… Задавай, заря, во все рубли-целковики! Воспуск?й из-за прилавочка соколика!
Должно, паренек Своих рук не берег, Своих рук не берег, Купцам кучу загреб.
А взглянуть-то — дитя дитёй! И к прилавочку — ступ — третёй.
— Ну што, купец, Как жар-казна? А тот в ответ: — «Така казна,
Уж и мастер народ ваш тратить! Всех ларей твоих, дед, не хватит!
Первее всех, Отец, нам слыть!» Взыграл купец: «Ну, парень, сыпь!»
А волчок, из-под ног осклабясь: — «Все — е до солнышка обещались!»
Вот и вся вам святая Русь-то!» А Егор, с превеликой грустью:
— «Что зря слова Во рту молоть? Кто оплошал — Того колоть.
С колокольной-толкай-хошь-кровли! Не пойму я твоей торговли!»
Тут по плечу Его третёй: «Хоть с каланчу — Дитё — дитёй! . . . . . . . . . . . . . . . Подождем до другого разу!»
Четверг
Как над той землей, избой кленовой, ясеневой, Разудалая одна — да распоясывалась. Расплещись, заря, во все шелка разливчаты! Воспускай из-за прилавочка счастливчика!
Должн?, паренек Своих рук не берег, Своих рук не берег, Купцам кучу загреб.
Не пенькой торговал, — Парчой. И к прилавочку — Ступ — старшой.
«Ну што, купец, Kaк звон-казна?» А тот в ответ: «Ну да, казна!
Цельный, знаешь, мешок пузатый, Да не любит меня казна-то!»
Взревел купец: «Да кто ж? Да што ж?» А тот в ответ: «Ругай, как хошь!
Видно, ум у меня слаб?нек, — Не пойму я московских денег!
Как стал считать — Бревно-бревном! Такой уж зноб В костях — и лом!
А в ушах-то, что улей-пчелки, Так тебе и жужжит: „Обчелся!“»
Мне и до трех, Отец, не счесть. Каков рожден — Таков и есть».
. . . . . . . . . . . . . . . Тут по плечу Его — старшой: «Хоть не пенькой Сплошал — парчой —
Да глаза-то твои — алмазы! Подождем до другого разу!»
Пятница
Как над той землей, чудней какой не видывала, Разудалая одна — юбчонку скидывала. Раскрутись, заря, во все свои полотнища, Воспускай из-за прилавочка молодчика!
Должно, паренек Своих рук не берег, Своих рук не берег, Купцам кучу загреб.
В само небо, Чай, — прет горой! И к прилавочку — Ступ — второй.
— Ну што, купец, Как звон-казна? А тот в ответ: . . . . . . . .казна.
Нынче дело другого рода: Ни один твой вершок не продан.
Глядит купец: . . . . . . . . . . . . Как сам потоп Прошел волной.
— Самовар твой, кричит, с угаром! Аль опять отдавал задаром?
Ох ты упырь, Кричит, шакал! — А тот в ответ: «Отец, сплошал!
После пытки таковской — торгу, Хошь в петлю затяни — просторно!»
Вопит Егор: «Уж как здоров — От ладанных Помру паров!»
А волчок пареньку в защиту: «Запаршивел с твоей парчи-то!»
Тут по плечу Его — второй: «Не удушу, Ворчит, не вой!»
Путь-то . . . . . .— не медом мазан! Подождем до другого разу.
Суббота
Как над той землей, где бабка черту маливалась, Разудалая одна — под полог сваливалась. Закатись, заря, вались, заря, на сон честной! Наше дело молодецкое окончено!
Должно, паренек Своих pyк не берег, Своих рук не берег, Купцам кучу загреб.
Уж и лоб У него — пустой! И к прилавочку — Ступ — третёй.
«Hy што, купец. Как торг-дельцо?» Взглянул — и с губ Нейдет словцо:
Видит: купчик-то наш-кормилец Вместо рук-то — веревку мылит!
Ты што ж это, Речет, сок?л? А тот в ответ: «Знать, день пришел».
А волчок, защелк?в, как бубен: «Кажну ночь тебе сниться будем!»
. . . . . . . . . . . . Не суйся, дед! И кредитку-достав-рублёвку: «Получай за свою веревку».
А сам на крюк Глядит-крючок. Тут вперебой Ему волчок:
«Не сосём твоих кровных жилок: Деревенский еще обмылок!»
Вспылил купец: «Ишь брат — повис! Ты на земле Гремит, трудись.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ты и сам у меня червонный!
Тем мне и люб, Дурак, — что глуп!» А тот, в сердцах: «Вестимо — глуп.
Хошь хлыстом меня в очи хлёстай, — Не стерплю я ребячьей слёзки!»
Сижу это, Отец, с казной, Ан голосок В дверях — сквозной,
Как комарик звенит над синью, Как сырая в печи осина.
Как трещинка Поет в стекле… Гляжу это: Малец в тряпье,
Куполок-золотой-головка… — Одолжи, говорит, веревку!
— Ай свет тебе, Смеюсь, не люб? А тот в ответ: Хозяин лют.
Как в снежки-то играл с Колюшкой, Обронил на снегу полушку.
Как хрусталек — Звенит-ледыш: «Озолоти, звенит, Услышь!
А веревку не дашь — так в прорубь!» — Это што ж, говорю, за т?ропь?
Коль уж такой Мужик — в петлю, Так кто ж служить Пойдет царю?
Да как сыпать пошел в карманы! Оделяй, говорю, команду!
Как в решето Сквозя водой. «Отец, звенит, Карман худой!»
«А худой, говорю, так свистни!» Весь мешок тут ему и втиснул.
Осоловел Малец — столбняк: А поминать, Лепечет, — как?
— Поминай, говорю, хошь зайца! Не моя звонкота — хозяйска!
Тут васильком Как вскроет взор: «Ай позабыл Меня, Егор?
Как в цветах обещались, в листьях?» И уж нет никого — как высох!
Как голубок Крылами — плёск! «Ну, паренек (Купец) — сбылось!»
(А из кажной глазной лощинки, Что тычинки на свет — морщинки.)
Уж не знал, растеряв силёнки, Уж с какой тебя ждать сторонки».
Стоит Егор, Картуз в горсти. — Озолоти! — Хрипит: — пусти!
А не то — запиши на плеши! — Без штанов удеру — как леший!
Тут по плечу Его третёй: «Ну уж и нрав, Ворчит, крутой! Чтоб вся жизть ему по заказу! Подождем до другого разу!»
* * *
Воскресенье (Отъезд)
Как над той землей, за тем за красным занавесом, Разудалая одна — со сна выламывалась! Выходи, заря, с ковшом, с шириной, с брагою, Провожай меня, орла, за сини з? горы!
Должно, паренек До купцов не дорос, До купцов не дорос, Цельну кучу растрёс!