А за нею вилки, Рюмки да бутылки, Чашки да ложки Скачут по дорожке.
Из окошка вывалился стол И пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл…
А на нём, а на нём, Как на лошади верхом, Самоварище сидит И товарищам кричит: «Уходите, бегите, спасайтеся!»
И в железную трубу: «Бу—бу—бу! Бу—бу—бу!»
3
А за ними вдоль забора Скачет бабушка Федора: «Ой—ой—ой! Ой—ой—ой! Воротитеся домой!»
Но ответило корыто: «На Федору я сердито!» И сказала кочерга: «Я Федоре не слуга!»
А фарфоровые блюдца Над Федорою смеются: «Никогда мы, никогда Не воротимся сюда!»
Тут Федорины коты Расфуфырили хвосты, Побежали во всю прыть. Чтоб посуду воротить:
«Эй вы, глупые тарелки, Что вы скачете, как белки? Вам ли бегать за воротами С воробьями желторотыми? Вы в канаву упадёте, Вы утонете в болоте. Не ходите, погодите, Воротитеся домой!»
Но тарелки вьются—вьются, А Федоре не даются: «Лучше в поле пропадём, А к Федоре не пойдём!»
4
Мимо курица бежала И посуду увидала: «Куд—куда! Куд—куда! Вы откуда и куда?!»
И ответила посуда: «Было нам у бабы худо, Не любила нас она, Била, била нас она, Запылила, закоптила, Загубила нас она!»
«Ко—ко—ко! Ко—ко—ко! Жить вам было нелегко!»
«Да,— промолвил медный таз,— Погляди—ка ты на нас: Мы поломаны, побиты, Мы помоями облиты. Загляни—ка ты в кадушку — И увидишь там лягушку. Загляни—ка ты в ушат — Тараканы там кишат, Оттого—то мы от бабы Убежали, как от жабы, И гуляем по полям, По болотам, по лугам, А к неряхе—замарахе Не воротимся!»
5
И они побежали лесочком, Поскакали по пням и по кочкам. А бедная баба одна, И плачет, и плачет она. Села бы баба за стол, Да стол за ворота ушёл. Сварила бы баба щи, Да кастрюлю поди поищи! И чашки ушли, и стаканы, Остались одни тараканы. Ой, горе Федоре, Горе!
6
А посуда вперёд и вперёд По полям, по болотам идёт.
И чайник шепнул утюгу: «Я дальше идти не могу».
И заплакали блюдца: «Не лучше ль вернуться?»
И зарыдало корыто: «Увы, я разбито, разбито!»
Но блюдо сказало: «Гляди, Кто это там позади?»
И видят: за ними из тёмного бора Идёт—ковыляет Федора.
Но чудо случилося с ней: Стала Федора добрей. Тихо за ними идёт И тихую песню поёт:
«Ой вы, бедные сиротки мои, Утюги и сковородки мои! Вы подите—ка, немытые, домой, Я водою вас умою ключевой. Я почищу вас песочком, Окачу вас кипяточком, И вы будете опять, Словно солнышко, сиять, А поганых тараканов я повыведу, Прусаков и пауков я повымету!»
И сказала скалка: «Мне Федору жалко».
И сказала чашка: «Ах, она бедняжка!»
И сказали блюдца: «Надо бы вернуться!»
И сказали утюги: «Мы Федоре не враги!»
7
Долго, долго целовала И ласкала их она, Поливала, умывала. Полоскала их она.
«Уж не буду, уж не буду Я посуду обижать. Буду, буду я посуду И любить и уважать!»
Засмеялися кастрюли, Самовару подмигнули: «Ну, Федора, так и быть, Рады мы тебя простить!»
Полетели, Зазвенели Да к Федоре прямо в печь! Стали жарить, стали печь,— Будут, будут у Федоры и блины и пироги!
А метла—то, а метла — весела — Заплясала, заиграла, замела, Ни пылинки у Федоры не оставила.
И обрадовались блюдца: Дзынь—ля—ля! Дзынь—ля—ля! И танцуют и смеются — Дзынь—ля—ля! Дзынь—ля—ля!
А на белой табуреточке Да на вышитой салфеточке Самовар стоит, Словно жар горит, И пыхтит, и на бабу поглядывает: «Я Федорушку прощаю, Сладким чаем угощаю. Кушай, кушай, Федора Егоровна!»